Цитаты из книги «Хрупкая душа»

Гнев — это слишком яркое пламя, чтобы гореть вечно.

Интересно получается: человек может быть на сто процентов уверен в своем мнении насчет чего-то, пока оно не коснется его лично.

В жизни все имеет свои последствия, жизнь без влияния на других — невозможна.

Не похожа ли судьба человека на карту сокровищ, где при желании можно выискать тропинку, ведущую к конечной цели?

Как вообще можно победить, если мир норовит подкосить тебя на каждом повороте?

Я сделал ей предложение при помощи пирожных птифур: пошёл в кондитерскую и попросил выписать глазурью «Выходи за меня», по букве на каждом. Подали их на одном блюде вперемешку. Это, пояснил я, такая анаграмма. Расставь буквы в правильном порядке.
«Я ад змей новых», — сложила она.

Как забыть, что этот «друг» видел тебя голой? Что он смотрел за тебя твои сны, когда ты слишком уставала? Можно наносить на свою жизнь бесчисленное множество новых слоев краски, но первые мазки всегда будут проглядывать.

Разве не все лгали? Какая, по большому счету, разница: убить человека и сказать полицейским, что не убивал, или улыбнуться необычайно безобразному младенцу и сказать его маме, что он красавчик? Иногда, обманывая, мы стремимся спасти самих себя, иногда — других. Что весомее — неправда или всеобщее благо?

Где-то в складчатых глубинах моего разума — в этих складках еще обычно таится надежда — жила вера, что наши отношения еще можно спасти. А как могло быть иначе, если ты любишь человека, если вы произвели на свет новую жизнь? Такие нити не рвутся. Как и любую другую энергию, любовь нельзя рассеять — только перенаправить в иное русло. Но ведь это нормально. Любовь колеблется в каждой семье, перераспределяясь между членами.

Ответственная мать — это та мать, что следит за каждым шагом своего ребенка. А хорошая — это та, за каждым шагом которой хочет следить её ребенок.

Бывают в жизни случаи, когда серия «Симпсоны» — лучшее лекарство.

Лучше жить с переломами, чем умереть с целыми костями.

Идеальные дети кажутся идеальными внешне и являются идеальными внутри.

— Ты не можешь рожать! Кесарево запланировано на понедельник!
— Наверное, ребёнку не сообщили!

Я приоткрывала губы и воображала, будто он — призрак, который опускается на меня, ложится на мой язык, соскальзывает мне в горло, в живот, он единственная пища, способная утолить мой голод…

Я просыпалась с непривычным вкусом во рту — и сладким, и кислым одновременно;лишь через несколько дней я поняла, что это — обыкновенная надежда.

Я как оригами. Могу складываться пополам множество раз, пока не стану кем-то другим.

Стыд — это ещё не повод для подачи судебного иска.

Когда же я сумею забыть тепло его рук? И запах его шампуня? Когда перестану слышать его голос, даже если он молчит? Я старалась запастись всеми этими ощущениями впрок, как запасаются зерном на зиму.

— Я тебя ни от чего не отвлекла?
— Отвлекла, если честно. Перезвони через пару месяцев.