Цитаты из книги «Улица отчаяния»

Я человек сентиментальный, человек слабый и податливый, и никто не умеет обвести меня вокруг пальца лучше, чем я сам.

Я не человек толпы, стадное поведение абсолютно мне чуждо, я его даже не понимаю. Я никогда не ощущал себя частью людской массы, даже на футбольных матчах. Ни на одном массовом зрелище, будь то концерт, кинофильм, спортивная игра или что-либо еще, я не отдаюсь полностью происходящему. Какая-то часть моего сознания сохраняет отстраненность, наблюдает за окружающими, интересуется их реакцией, а не тем, на что они реагируют.

Я хотел нравиться, а не чтобы меня любили. С любовью шутки плохи. Любовь калечит людей, любовь убивает.

Как говаривал по утрам один мой знакомый, больше пить не буду. И меньше не буду.

Господи Иисусе, да сколько я видел детишек, одевающихся точь-в-точь одинаково и при этом заявляющих, что это они для того, чтобы «отличаться», «не быть, как все».

В глубине души мне всегда было ровно по фигу, что там думают обо мне другие, но в то же самое время это меня очень волновало.

За торговлю одним из самых безобидных наркотиков, какие известны человечеству, ты поимеешь двадцатку строгого, за торговлю тем, что ежегодно сводит в могилу сотни тысяч людей, можно поиметь рыцарское звание.

Восторженный поклонник вначале, иуда до последних дней.

А пока я там прохлаждался,
Ты уже летела домой.
И не читал я твою записку —
Обо всем догадался сам.
Бросил ее в остывший камин,
Встал и ушел в загул,
А она лежала там, пепел на пепле,
И горела в моем мозгу.

Господи, да я же впитал это как губка, это стало для меня самым определяющим переживанием, неотделимо вплелось в ткань бытия, это стало чуть ли не самой естественной вещью в мире, первейшим примером причинно-следственных связей: ты что-то там сделал — ты чувствуешь за собой вину.

Я знаю концовку песни, но не знаю, чем все это кончится. Я знаю, что значит эта песня, но напрочь не знаю, что все это значит. Может, и ничего. Может, ни то ни другое и не должно ничего значить, есть ведь такая возможность. Ничто — оно всегда есть.

Мне бы хотелось вложить в одну песню все сразу, спеть последнюю песню птиц, и собак, и русалок, дубоголовых приятелей и дурных новостей издалека (и тех, которые подтверждение, и тех, которые урок, и тех, что возмездие), песню магазинных тележек и гидросамолетов, электростанций и листопада, роковых контактов и концертов, вентиляторов работающих и вентиляторов рушащихся… только я прекрасно знаю, что мне слабо.

Либо я знаю, что нужно что-то там сделать, но вот руки все как-то не доходят, либо я бьюсь изо всех сил над чем-нибудь таким, о чем в конечном итоге сильно пожалею.

Я вдыхал дым и думал об Инес. Не потому, что она курила, а потому, что я привязался к ней почище, чем к тому курению. И так же трудно бросал.

Инес обожала животных, смотришь на неё и теряешься — то ли святая, то ли извращенка.

Если не знаешь, как поступить, очень полезно кинуть монетку, твердо при этом решив, что как она скажет, так и будет.
Таким методом ты можешь абсолютно точно узнать, чего же ты в действительности хочешь, — в том, конечно же, случае, если монета пойдет против желания.

Да это же просто ветер
Плеснул мне в лицо дождем,
Или попало в глаза
Кольцо сигаретного дыма.
Ну как ты могла подумать,
Что я о тебе заплачу?
Ну как ты могла подумать,
Что я от тебя уйду?

Бывают случаи, когда ты не можешь поступать ответственно, не можешь вести себя как взрослый, разумный человек, ты просто вынужден делать то, что тебе вдруг взбрендило.

Всё, что со мной происходит, занимает вроде бы правильное количество времени — в то время, но позднее… Господи, да куда же оно все подевалось? Оглянешься иногда назад и думаешь: неужели я действительно все это делал? А в других случаях ты думаешь: это что, и все? Неужели это и все, что я успел сделать?
Мы никогда не бываем довольны. Мы даже не знаем, что значит это слово.

Ну и что, что ты так считаешь?
Твой путь — лишь один из многих.