Бывает, что насмешника не принимают всерьез, как раз когда он вполне серьезен.
Цитаты из книги «Улисс»
Несчастий сам изведав, тем, кто в нужде, я научился помогать.
Этикет значит этикет. Он мать родную убил, но серые брюки ни за что не наденет.
Взгляни на море. Что ему до всех оскорблений?
Вокруг меня насыщенные и насыщающиеся мозги — пришпиленные под лампочками, слабо подрагивающие щупиками, — а во тьме моего ума грузное подземное чудище, неповоротливое, боящееся света, шевелит драконовой чешуей. Мысль — это мысль о мысли. Безмятежная ясность. Душа — это неким образом всё сущее: душа — форма форм.
Каждый, кто проникает, думает, что он проник первым, тогда как он всего лишь последний член в ряду предшествующих, пусть даже первый в ряду последующих, и каждый воображает, будто он первый, последний и один-единственный, тогда как он не первый, последний и один-единственный в ряду, что начинается в бесконечности и продолжается в бесконечность.
Люди не знают, как могут быть опасны любовные песни… Движения, вызывающие мировые перевороты, рождаются из грёз какого-нибудь крестьянина на склоне холма.
Ненависть с первого взгляда.
Сплошное счастье наводит скуку.
… мы все рождаемся одинаковым образом, но умираем весьма по-разному.
Таков принцип правосудия. Пусть лучше девяносто девять виновных ускользнут, чем один невиновный будет приговорён.
Мысль, что не ты платишь — лучший соус к обеду.
Не жестоко ли это. Люди привяжутся друг к другу, завлекут, заманят друг друга. А потом разрыв. Смерть. Крах. Обухом по башке.
В этом всё дело. Женщина. Море удержать проще.
Струны женского сердца идут через кошелёк.
Никто не видел — никому не рассказывай.
Никогда не знаешь, чьи мысли пережевываешь.
А вдруг ей не понравится если я нежданно-негаданно. С женщинами надо поосторожней. Один раз застанешь со спущенными панталонами, всю жизнь не простит.
Любовь любит любить любовь.
Существуют грехи или (назовем их так, как называет их мир) дурные воспоминания, которые человек стремится забыть, запрятать в самые дальние тайники души — однако, скрываясь там, они ожидают своего часа. Он может заставить память о них поблекнуть, может забросить их, как если бы их не существовало, и почти убедить себя, что их не было вовсе или, по крайней мере, что они были совсем иными. Но одно случайное слово внезапно пробудит их, и они явятся перед ним при самых неожиданных обстоятельствах, в видении или во сне, или в минуты, когда тимпан и арфа веселят его душу, или в безмятежной прохладе серебристо-ясного вечера, иль посреди полночного пира, когда он разгорячен вином. И это видение не обрушится на него во гневе, не причинит оскорбленья, не будет мстить ему, отторгая от живущих, нет, оно предстанет в одеянии горести, в саване прошлого, безмолвным и отчужденным укором.