– Ты у меня сейчас будешь стараться, ты у меня будешь напрягать все мышцы, ты у меня вспотеешь, Виктор! Ты слишком зажат, приятель. Расслабься! Работай с душой!
– Я отказался от кофеина, Рид. Я учусь расслабляться при помощи визуализации морских глубин. Я стараюсь преодолеть стремление проверять автоответчик каждые полчаса. Я обнимаюсь с незнакомыми людьми. И вот посмотри, – я задираю футболку Calvin Klein, – я купил себе успокаивающие бусы!
– С ума сойти, мой мальчик, – стонет Рид, хлопая в ладоши.
Цитаты из книги «Гламорама»
Жизнь нельзя прожить без проблем.
Реальность постоянно ускользает от меня…
В любом случае, все это — только декорации.
Тебе никогда не хотелось бесследно исчезнуть из того мира, в котором ты живешь?
— Ты не должен курить, мой мальчик. Это отнимает годы жизни.
— Ага, старческие. Слов нет, как мне их жаль!
— Я… оступился.
— Нет, Виктор, ты упал.
Я наслаждаюсь искусством пребывать по большей части в одиночестве.
Истина — это хаос, и по мере приближения к истине хаос возрастает.
Красота тела невозможна без красоты души.
Тебе всегда наплевать на то, что не имеет к тебе никакого отношения.
Элегантный костюм, пустая болтовня, модная причёска, постоянное беспокойство о том, считают ли тебя достаточно знаменитым или, достаточно крутым, или в достаточно хорошей форме…-всё это не признаки мудрости, это дурные предзнаменования
— Что ты хочешь? Чтобы какой-нибудь яппи водил тебя каждый вечер в «Le Cirque»?
— А какие есть альтернативы? Не иметь денег на квартиру и трястись в депрессии где-нибудь в уголке «KFC»?
— Зайка, я — твой лучший друг…
— Зеркало — твой лучший друг.
— Мне и без того физических нагрузок хватает!
— Забить косяк-вот и все твои физические нагрузки, парень!
Никто не хочет быть самим собой, все ведут себя как полные идиоты.
…но тут происходит взрыв.
Вспышка света, громкий звук, и «БМВ» разносит на клочки.
Размах причиненных разрушений сперва не очень понятен, да он и не имеет особого значения. Суть в самой бомбе, в том, где она была заложена и приведена в действие. Суть вовсе не в Бригид, превратившейся в кровавый фарш, и не в ударной волне, подбросившей в воздух тридцать студентов, оказавшихся вблизи от машины на десять метров в воздух и не в пяти студентах, погибших на месте — причем двоим пронзило грудь осколками, пролетевшими через весь двор, и не в задней половине машины, которая в полете отрывает случайному прохожему руку, и не в трех студентах, которым выбило глаза. Суть не в оторванных ногах, и не в пробитых черепах, и не в людях, которые умрут от кровопотери в течение ближайших нескольких минут. Вывороченный асфальт, почерневшие деревья, скамейки, забрызганные слегка подгорелой кровью, — все это не так уж и важно. Суть — в наличии воли осуществить разрушение, а не в последствиях, ибо последствия — это всего лишь декорации.
Но тут Pulp сменяется какой-то зловеще звучащей композицией Oasis, и я внезапно замечаю, что все люди вокруг почему-то обуты в кроссовки Nike, и двигаются они так, словно кто-то запрограммировал их, словно роботов, и теперь координирует их движения, а в руках у них открытые зонтики, потому что небо над Ноттинг Хиллом — промозгло-серое небо от Dior — готово разразиться дождем (по крайней мере, так им сказали).
— Ты что, не читал сценарий до конца? — спрашивает он. — Не знаешь, что с тобой должно случиться?
Наш корабль окружен бескрайней серо-синей равниной, смотреть практически не на что, только пару раз в день далеко на горизонте появляется тонкая белая полоска, но до нее так страшно далеко, что сразу и не поймешь, земля это или продолжение неба. С трудом верится, что под этим плоским, свинцово серым куполом или в глубинах обширного и безразличного ко всему океана может существовать жизнь, что в этом аду кромешном может теплиться чье то дыхание — ведь любое движение в пучине вод столь ничтожно, столь пренебрежимо мало, столь случайно в сравнении с величием океана; в небе же — ни малейших признаков солнца, и воздух кажется полупрозрачным и одноразовым, словно бумажный носовой платок, хотя он все же, в определенном смысле, наполнен светом, и ветер, дующий навстречу нам, летящим в невесомости, все не стихает и не стихает, и за кораблем остается след, голубой, как вода в джакузи, но не проходит и нескольких минут, как след этот вновь растворяется в унылых серых водных просторах. Однажды на небе появляется вполне обычно выглядящая радуга, но ты даже не замечаешь ее, поглощенный размышлениями об огромной сумме денег, которые заработали Kiss этим летом во время своего объединительного турне, или вдруг кит проплывает с правого борта, взмахнув при этом хвастливо хвостом. Когда все вокруг на тебя смотрят, а ты занят мыслями о чем нибудь постороннем, легче верить в то, что тебе ничего не грозит. Но со всех сторон тебя окружает унылая безбрежность, и не попасть под ее влияние за долгих пять дней почти невозможно.