Замужество <...> – это тоже своего рода проституция, только узаконенная, одобряемая обществом и даже религией, что бы там кто ни говорил на этот счет.
Цитаты из книги «Гранд»
А в вопросе обид я теперь осторожный, нечувствительный. Чтобы обидеться — нужно иметь какие-то основания, хотя некоторым кажется, что для этого достаточно гордости. А гордость, барышня, это почти у всех от рождения. И у последнего мерзавца, и у первого святого.
Чем дольше мы живем — тем больше понимаем и тем меньший смысл имеет для нас жизнь. Не нужно изучать философию — достаточно просто состариться.
С другой стороны, когда речь идет о деньгах, мужчинам без галстуков как-то не очень доверяют, как и женщинам в юбках; это, вероятно, какая-то очередная глупость и паранойя, что-то связанное с комплексами и идиотской политкорректностью Америки, — убеждение, что женщинам в брюках можно больше доверять, чем женщинам в юбках, потому что они меньше женщины и потому менее коварны.
Мужчины должны меняться. Причем всегда к лучшему. Иначе они становятся скучными и невзрачными.
Быть лучшим — это страшное решение. Особенно,. если ты принимаешь его для себя, а не, скажем, для родителей. <...> Стремление к совершенству — это проявление крайней степени эгоизма. И к тому же очень быстро вызывает зависимость — как наркотик. В крайних случаях — а он был именно таким крайнем случаем — это стремление ведёт к преступлению против близких. Ты лишаешь их своего внимания, времени, заботы, мысли, ты приносишь их в жертву, чтобы только пережить эту кратковременную эйфорию в ту секунду, когда ты стоишь на пьедестале.
Мне эта борода для дела нужна. Если вы меня, барышня, побреете, так меня добрые люди на улице узнавать перестанут и я ничего собрать не смогу в результате. Хорошо ли будет? Вы, барышня, когда-нибудь видели гладко выбритого и аккуратно подстриженного нищего? Потому что я вот не видел, а в этом бизнесе уже несколько лет кручусь. Бритье весь мой образ изменит, а может быть, даже сломает мне имидж — и конкуренты только порадуются этому, будут свои грязные руки потирать. Сейчас столько нищих развелось, что надо в ногу со временем идти и о своем имидже как следует заботиться. Если так дальше пойдёт, то скоро мне придётся свой профиль на фейсбуке заводить.
«Может быть, на самом деле, — думала она, — эти «вынесенные за скобки» не вписываются ни в какие рамки, поскольку они более чувствительные? Или, наоборот: они стали такими более чувствительными, потому что мир их постоянно «выносит за скобки»?
Потому что нет такого немца, который не боялся бы своего начальства. И у каждого немца начальство есть. Такой уж это народ. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что Бог не является немцем.
Сердце перестает болеть, когда увлечешься кем-нибудь другим или книжки начнешь читать. А вот печень… прошу прощения за бедность речи — с печенью постоянно херня. Печень слезам не верит и книжками ее не проведешь…
Потому я себе так мыслю, что человек должен был бы быть Богом, чтобы уметь любить и не думать о том, любят ли его в ответ. Хотя это высокомерное желание любящего, чтобы его тоже любили, с настоящей-то любовью ничего общего на самом деле не имеет, если говорить откровенно.
Потому что думаю, что любовь никогда, наверно, не рождается в одиночку — как единственный ребенок в семье. С ней вместе всегда рождается ее близнец — страх. <...>
В каком-то смысле настоящую, искреннюю и красивую любовь можно узнать именно по этому страху. И признаться в этом страхе — значит признаться в любви.
Ведь и церкви-то самой сегодня не было бы, если бы не еженедельный страх, который церковь в народ несет каждое воскресенье. Церковь этим страхом живет, благодаря ему она свои подносы наполняет.
Тоска при депрессии совершенно другая. Отчаянная, чужая, враждебная, полная злости вместо грусти, напряжения вместо расслабленности, разбавленная меланхолией и рефлексией. Как будто толстую иглу втыкают прямо в мозг. Она настигает внезапно, не усиливается и не ослабевает постепенно. К ней невозможно подготовиться. Ее нельзя описать и проговорить, нельзя выплакать со слезами. Тоска при депрессии с тоской при ностальгии не имеет ничего общего, кроме названия.
Мужская забота о женщине всегда имеет какую-то цель. Иногда — благородную, но всегда — эгоистичную. Они проявляют заботу для того, чтобы заявить о себе, оставить след, задержаться в памяти, сблизиться, а может быть — и очаровать женщину.
… когда ты кого-то любишь, то рано или поздно начинаешь и от него взаимности ожидать, верно ведь? А иначе тоска человека изнутри съест, как черви корни дерева точат. Потому что ему будет холодно. Даже летом.