Цитаты из книги «Маас. Двор Тумана и Ярости»

— Больше не пытайся искать меня снова, — сказала я с той же жесткостью.
— Он никогда не перестанет искать тебя; никогда не перестанет ждать твоего возвращения домой.

Эта музыка была прелестной. Странной, но прелестной. Она была написана в те времена, как сказал Кассиан, когда люди ещё не ходили по земле. Ему она казалась беспорядочной и сбивающей с толку, но я нашла ее завораживающей.

— Значит, я твоя охотница и воровка?
Его руки скользнули вниз и обхватили мои колени, и он сказал с лукавой улыбкой:
— Ты мое спасение, Фейра…

— Это ты сдался, — выдохнула я.
Я почувствовала, что даже Рис замер от моих слов.
— Это ты отказался от меня, — сказала я чуть громче. — Ты был моим другом. И ты выбрал его — выбрал повиноваться ему, даже когда видел, что его приказы и правила делают со мной. Даже когда ты видел, как я чахну день ото дня.

Было бы глупо решиться забрести в этот квартал, во всяком случае тогда, когда он легко может быть разрушен в предстоящем конфликте. Было бы глупо влюбиться в него, когда его могут забрать у меня.

Некая маленькая часть меня шептала, что я могу пережить Амаранту; пережить уход от Тамлина; я могла пережить переход в это новое, незнакомое мне тело … Но та пустота, ледяная дыра в моей груди … Я не была уверена, что могла пережить это.

Двор Грез.Люди, которые знали, что была цена, и ее надо было заплатить за эту мечту. Незаконнорожденные воины, иллириец-полукровка, монстр, заключенный в ловушку прекрасного тела, мечтательница, рожденная во дворе кошмаров… И охотница с душой художницы.

Я ожидала, что сейчас мои щёки вспыхнут, и меня захлестнёт смущение.
Но я была красивой. И сильной.
Я выжила и победила. Как и Мор выжила в этом страшном, ядовитом месте…

Я думаю о том, что провел пятьдесят лет взаперти Под Горой и иногда позволял себе мечтать об этом месте, но никогда всерьез не ждал увидеть его снова. Я думаю о том, что мне жаль, что это не я убил ее. Я думаю о том, что если начнется война, пройдет долгое время, прежде чем у меня выдастся ночь подобно этой.

— За людей, что смотрят на звезды и мечтают, Рис.
Он поднял стакан, и его взгляд был настолько пронзительным, что я задалась вопросом, почему вообще трудилась краснеть для Тарквина.
Рис чокнулся стаканом с моим.
— За звезды, что внемлют и мечты, которые исполняются.

Мужчина, который вырос, зная, что он был самым сильным Высшим Лордом в истории Прифиана, что он может разорвать разумы других в клочки, если не будет осторожен, и что он был один — один со своей силой, со своим бременем. Но этот страх был его сильнейшим оружием против угроз для его народа…

Мы были неустрашимы, словно песня без начала и конца.

Я собственноручно зажгу ваши погребальные костры за то, что вы сделали с моими сестрами.

Эта сила уже не принадлежала Высшим Лордам. Больше нет.Она была моей… как и я принадлежала лишь себе, как и мое будущее, и только я могла решать и создавать его.

Мне стало трудно дышать.
Я была в ловушке.
В ловушке внутри дома. Точно так же, как и Под Горой; снова в той камере.

Жизнь, и смерть, и перерождение, Солнце, и луна, и темнота, Гниль, и расцвет, и кости. Привет, сладенькая. Привет, леди ночи, принцесса разрушений. Привет, клыкастый зверь и дрожащий олененок. Люби меня, прикоснись ко мне, спой мне.

Моя мать утверждала, что я такая замкнутая и странная, потому что родилась в самую длинную ночь в году.

Любовь — любовь была бальзамом в той же мере, что и ядом.

Как будто он знал, что они пустили лису в курятник, и не мог ничего с этим поделать.

На мгновение, у меня задрожали колени, и я поняла, почему лорды лагерей были от них в ужасе. Если один Сифон — это все, что большинству иллирийцев требовалось, чтобы усмирить и направить свою боевую мощь… У Кассиана и Азриэля их было по семь у каждого. Семь.