Представитель рода человеческого может неделю не пить, две недели не есть, много лет обходиться без крыши над головой — но одиночества не выносит.
Цитаты из книги «Одиннадцать минут»
Женщина скорее признается, что муж ей изменяет, чем в отсутствии подходящей одежды
Все женщины уверены, что мужчине не нужно ничего, кроме этих одиннадцати минут чистого секса, и за них он выкладывает огромные деньги.
Я догадалась, за что мужчина платит женщине: он хочет быть счастливым.
Все мне подсказывает, что я готова свершить ошибку, но не ошибается тот, кто ничего не делает. Чего хочет от меня мир? Чтобы я не рисковала? Чтобы вернулась туда, откуда пришла, и не осмелилась сказать жизни «да»?
… для детей время тянется медленней, чем для взрослых.
Ей нравилось представлять себя опытной девушкой, которая однажды упустила возлюбленного, не сумела уберечь страсть, знает, как мучительна потеря, — и теперь решила изо всех сил бороться за этого человека, за то, чтобы выйти за него замуж, родить детей, жить в доме у моря.
— Париж останется Парижем.Нет, это не гид из туристического агентства. Это не шофер такси. Ноги у нее подкосились, когда прозвучал этот голос.
— Париж останется Парижем?
А что это такое — «сила красоты»? И как живется на свете некрасивым женщинам? У Марии было несколько подруг, которых никто не замечал на вечеринках, которых никто не спрашивал: «Как дела?» Невероятно, но факт — эти дурнушки несравненно меньше ценили перепадавшие им крохи любви, молча страдали, когда оказывались отвергнутыми, и старались смотреть в будущее, находя что-то еще помимо необходимости краситься и наряжаться, чтобы кому-то там понравиться. Они были куда более независимы и жили в ладу с самими собой, хотя, на взгляд Марии, мир должен был им казаться совершенно невыносимым.
Ибо я — первая и я же — последняя,
Я — почитаемая и презираемая.
Я — блудница и святая.
Я — жена и дева.
Я — мать и дочь.
Я — руки матери моей.
Я — бесплодна, но бесчисленны дети мои.
Я счастлива в браке и не замужем.
Я — тот, кто производит на свет, и та, кто вовек не даст потомства.
Я облегчаю родовые муки.
Я — супруг и супруга.
И это я родила моего мужа,
Я — мать моего отца.
Я — сестра моего мужа,
Поклоняйтесь мне вечно.
Ибо я — злонравна и великодушна.
Миром движет не надежда наслаждения, — а отречение от всего, что важно и дорого.
— Когда-нибудь, в этом самом будущем — должно быть, отдаленном — я смогу купить билет на самолет, вернуться в Бразилию, а там выйду замуж за владельца магазина тканей и буду слушать ехидные замечания подруг которые никогда не рисковали сами, а потому только и могут, что радоваться неудачам других.
В конце концов, всё на свете — вопрос трактовки и мастерства, не правда ли? Мастерство в том и заключается, чтобы подать под аппетитным соусом то, что трудно переварить.
Красота мимолётна — как ветерок.
Первородный грех — не в том, что Ева отведала заветный плод, а в том, что поняла — Адам должен разделить с ней то, что она попробовала. Ева боялась идти своей стезей одна, без помощи и поддержки, и потому хотела разделить с кем-нибудь то, что чувствовала.
Встреча женщины с самой собой — игра увлекательная, но чрезмерно опасная. Это божественный танец. Когда они встретятся, столкнутся два сгустка божественной энергии, две галактики. И если не обставить эту встречу как полагается, одна галактика может уничтожить другую.
И о любви особенно не заботься — я поначалу совсем не любила твоего отца, но за деньги все на свете купишь — в том числе и настоящую любовь.
Зависть и недоброжелательство неизменные спутники успеха.
– Все хорошо, – сказал он. – Ты пришла туда, куда хотела прийти.
– Я не хочу шоколада, хочу вина. И хочу туда, вниз, в нашу комнату, где разбросаны книги и горит камин.
Как это сказалось, будто само собой – «наша комната»? Не это она планировала.
— А кто такие курды?
И женщина, как ни удивительно, не смогла ответить. Это в порядке вещей: все притворяются осведомленными, а решишься спросить — ничего не знают.