Но я не хочу просто верить, я хочу быть правой.
Цитаты из книги «Жена путешественника во времени»
Доктор Кендрик – генетик и – не случайно – философ; второе, мне кажется, должно быть полезно при работе с жесткими реалиями первого.
Снимаю брюки и трусы. Это невозможно сделать красиво. Интересно, как с этой проблемой справляются стриптизеры. Или они просто прыгают по сцене, сначала на одной ноге, потом на другой?
Слезы текут по её щекам. Я обнимаю её, прислоняю спиной к себе, мою жену, Клер, в полном здравии, на берегу после кораблекрушения, плачущую как маленькая девочка, чья мама машет ей рукой с палубы тонущего корабля.
Моё тело хотело ребенка. Я чувствовала себя пустой и хотела, чтобы меня наполнили. Я хотела любить кого-то, кто будет здесь: здесь и всегда. И я хотела, чтобы в этом ребёнке был Генри, и когда его не будет, чтобы он не исчезал совсем, чтобы со мной оставалась частичка его… Гарантия на случай пожара, наводнения, воли Господней.
Я ещё не выдохся. Я хочу быть здесь, я хочу видеть их, хочу обнимать их, я хочу жить…
Я — игра света, иллюзия высшего порядка, просто невероятно представить себе, что это я.
— Если бы мой ребёнок уехал на машине в день получения водительских прав, я бы сидел на крыльце с секундомером.
Мертвым нужно, чтобы мы их помнили, даже если это съедает нас, даже если мы всего лишь можем повторять: «Прости», пока это не потеряет хоть какой-нибудь смысл.
Выбирать дома — это потрясающе. Люди, которые ни под каким соусом не пригласили бы вас в дом, широко распахивают двери, разрешают заглядывать в кладовые, оценивать обои, задавать прицельные вопросы о водосточных желобах.
Кража – прямая дорога в тюрьму, а объяснения ужасно утомительны и занимают много времени, нужно много врать, а в результате зачастую тебя сдают в ту же тюрьму, поэтому ну бы их к черту!
Непреодолимый момент в творении искусства – в творении чего угодно, я думаю, – это момент, когда колебания, нематериальная идея превращается в твердое что-то, в вещь, в вещество, принадлежащее этому миру веществ. Цирцея, Ниоба, Артемида, Афина, все древние волшебницы – им, должно быть, знакомо это чувство, когда они превращали простых людей в волшебные существа, крали секреты магов, выстраивали армии: ах, посмотрите, вот оно, вот оно, новое. Называйте это безобразием, войной, лавровым деревом. Называйте это искусством.
Легко быть всеведущим, когда это всё уже было раньше.
Стоит ли прошлое того, чтобы его знать?
Ничто в нас не исчезает без следа.
Мы встретились в первый раз, и как только ты меня увидела, сказала: «Вот мужчина, который станет моим мужем», – и врезала мне ботинком. Я всегда говорил, что у тебя на редкость логичные суждения и поступки.
Бег даёт мне очень многое: выживание, спокойствие, эйфорию, уединение. Это доказательство моего телесного существования, способность контролировать свои движения в пространстве, а не во времени, и подчинение, хотя и временно, моего тела моей же воле. Когда я бегу, то смещаю пласты воздуха, и вещи движутся вокруг меня, и тропинка движется, как кинопленка, у меня под ногами. Сейчас я лечу – это золотое чувство, как будто я могу забежать по воздуху на небо, и я непобедим, ничто не может остановить меня, ничто не может меня остановить, ничто, ничто, ничто, ничто…
— Генри, ты что, смерти хочешь?
— Да, — подумав, отвечаю я, отворачиваюсь к стене и притворяюсь спящим.
Времена меняются, и нам досталось именно это время.
Когда ты в настоящем, во времени, есть только собственный выбор… в прошлом мы можем только то, что уже сделали, и если мы оказываемся там, по другому быть не может.