Цитаты из книги «Здравствуйте, мистер Бог, это Анна»

— Финн, та книга про четыре измерения..
— Да, и чего она?
— Я знаю, где теперь цифра четыре; она живёт у меня внутри.

— У тебя семь конфет в одной руке и девять в другой. Сколько у тебя будет конфет всего?
— Нисколько, — уверенно отвечала Анна. — У меня ничего нет в этой руке и ничего нет в этой, так что у меня вообще ничего нет, и нельзя говорить, что они у меня есть, если их нет.
Отважная мисс Хейнс и тут не отступила.
— Я имею в виду, вообрази, детка, вообрази, что они у тебя есть.
Получив такие инструкции, Анна вообразила и выдала торжествующий ответ:
— Четырнадцать!
— Ах нет, милочка, — возразила бравая мисс Хейнс, — у тебя будет шестнадцать. Понимаешь, семь и девять будет шестнадцать.
— Это я понимаю, — сказала Анна, — но вы же сказали вообразить, вот я и вообразила, что одну съела, а еще одну отдала, так что у меня осталось четырнадцать.

Цель жизнь очень проста — быть как мистер Бог.

— А ты знаешь, что такое поэзия?
— Да, — отвечала ему Анна, — это что-то вроде шитья.
— Понимаю, — важно кивнул Вуди. — Что ты имеешь в виду, говоря о шитье?
Анна немного покачала слова на языке, прежде чем произнести.
— Ну, это делать что-то из разных кусочков, чтобы оно было другое, чем все кусочки.

— Если бы я был Бог, я бы заставил всех смеяться.
— Если бы ты был Бог, тебе бы не нужно было никого заставлять.
— Ефли бы я был Бок, я бы фтукнул их па галаве молнией!

Финн, а можно считать, что распятие — это окно, потому что это дверь наоборот?

— Ты спишь, Финн?
— Нет, уже нет.
— если оно выходит наружу, то это ребенок, а если лезет внутрь — то мужчина?
— Чего? Что — оно?
— Ну, что угодно.
— Ого, вот это мило.
— Ага! Разве не здорово?
— Да просто сногшибательно.
— Так что ты можешь быть и мужчиной, и леди в одно и то же время…

Числа мистера Бога, подлинно божественная игра, представляли собой великое нескончаемое чудо. Что же до этих шуточек с наполнявшимися ванными, то это все были игры Старого Ника, не иначе!

Невообразимое множество картин и звуков дня ночью сокращалось до вполне приемлемых количеств. Ночью они становились отдельными и независимыми, переставали смешиваться со всем остальным; кроме того, ночью происходило то, что вряд ли могло произойти днем.

Понимаешь, Финн, мистер Бог не такой как мы, потому что он может заканчивать разные вещи, а мы не можем. Я не могу закончить любить тебя, потому что я умру на миллион лет раньше, чем смогу закончить.

— Если ты стал, как мистер Бог, то не будешь знать, какой ты, да?
— Чего? — не понял я.
— Какой ты хороший, и добрый, и всех любишь.

Солнечный зайчик в сундук не запрешь…

Любить для Анны — означало узнать в другом создание, идущее нелёгким путём к совершенству.

Если бы я был Бог, я бы всё время ржал.

Спасение не имеет ничего общего с безопасностью. Спастись — значит увидеть себя, как ты есть. Не защищаясь и не прячась — просто себя.

От ее веселого хихиканья я словно захлопнул дверь ноября и шагнул в теплый июнь.

Как же легко обмануть себя! Как легко спрятать от себя свой страх, притворившись, что это не ты, а кто-то другой испытывает его!

Быть мертвым — это отдых.

Можете, если хотите, отрицать, что мистер Бог существует: все равно никакие отрицания ни в малейшей степени не повлияют на сам факт его существования.

— А если бы этим девочкам было десять лет, я была бы довольно маленькая, да?
— Вероятно.
— А если бы я была совсем одна, я не была бы ни маленькая, ни большая, да? Это просто была бы я, так?