— Да уж. Ты знаешь, меня больше всего потрясает то, что ничего не изменилось. Раньше, когда я была совсем молоденькой, все думали, что на рубеже тысячелетий произойдёт что-нибудь необыкновенное, но, как видишь, ничего не случилось. Как и прежде, есть одинокие старики, безработные, вонючие автомобили. Даже мысли остались такими же. Смотри, в прошлом году заново открыли сюрреализм, в позапрошлом — рок-н-ролл, и теперь вот в газетах пишут, что этим летом в одночасье вернутся мини-юбки. Если так пойдёт и дальше, скоро вспомнят про всё это старьё из начала прошлого века — коммунизм, психоанализ, теорию относительности…
— Ну, всё-таки какой-то прогресс есть — средняя продолжительность жизни человека увеличилась, а также количество разводов, уровень загрязнения воздуха, протяжённость линий метро…
Цитаты из книги «Муравьи»
№ 103683 колеблется. Он хотел вернуться в Бел-о-кан, чтобы рассказать о своей одиссее, но Шли-пу-ни просит его отказаться от своего плана.
Бел-о-кан создал армию для того, чтобы «не знать», так не вынуждай его знать то, что он не хочет знать.
666 — это имя зверя… Но кто для кого будет зверем?
Без боли нет страха, может быть, даже нет осознания «себя».
С марта по ноябрь муравьи способны работать двадцать четыре часа в сутки без малейшей передышки…
Безопасность — мой злейший враг. Она усыпляет мои рефлексы и мою инициативу.
Как собака, человек, чувствуя запах страха, испытываемого противником, переходит в атаку.
Извращённый результат страха: Город, не в силах уничтожить нападающий объект, начинает уничтожать себя сам.
… все решается до начала боя. Мандибулы или выстрел кислотой только узаконивают положение, уже признанное обоими противниками. Всегда еще до начала схватки один из двоих решает победить, а другой соглашается быть побежденным. Все дело в распределении ролей. После того, как каждый выбрал себе роль, победитель может, не целясь, стрелять кислотой, он все равно попадает в цель, побежденный же может выдать свой лучший удар мандибулой, он даже не сумеет ранить противника. Совет один — надо выбирать победу. Все происходит в голове. Надо выбирать победу, и ничто не устоит перед тобой.
Ладно, сынок, когда ты подрастешь, то поймешь, что единственное действительно необыкновенное существо, чей разум отличается от нашего, это… женщина!
Все истории похожи, если изучить их поближе. Сначала «будущий» герой спит. Потом он переживает кризис. Этот кризис провоцирует реакцию героя. В зависимости от того, какой была его реакция, он умирает или начинает развиваться.
Паук — у него нет имени, так как одиноким существам не нужно распознавать своих, – спокойно ждёт. В молодости он не умел сдерживать нетерпение и упустил немало добычи. Он думал, что любое насекомое, попавшее в паутину, обречено. На самом деле это еще только половина успеха, все решает время. Надо повременить, и обезумевшая дичь запутается сама. Такова высшая, утонченная философия пауков. Нет лучшей техники боя, чем ожидание того, что противник уничтожит сам себя.
Мы усложняем себе жизнь произнося замысловатые фразы и комплименты, чтобы произвести впечатление или соблазнить собеседника.
Даже очень хорошо спрятанные тайны в конце концов становятся явью озера. Время – их злейший враг.
Если нужно что-нибудь спрятать, лучше всего положить это на самое видное место, потому что там его искать не придет в голову никому.
… наш мир находится, несомненно, в уголке книжной страницы, в подошве ботинка или в пивной пене поверх кружки из какой-то другой гигантской цивилизации.
… Каждый раз, когда я нахожусь перед моим муравейником, у меня возникает странное ощущение. Я для них всемогущ. Я как будто их Бог…
Иногда мне в голову забредает шальная мысль. Глядя на эти песчаные Города, я думаю: а если бы это был наш Город? Если бы мы были бы заключены в какой-нибудь аквариум, и за нами наблюдал бы какой-нибудь гигант?
А вдруг Адам и Ева были двумя подопытными кроликами, которых эксперимента ради поместили в лабораторные условия, чтобы “посмотреть”?
А вдруг изгнание из рая, о котором говорится в Библии, было всего лишь сменой аквариума?
А вдруг всемирный потоп был всего-навсего стаканом воды, пролитым неосторожным или любопытным Богом?
Этого не может быть, скажете мне вы? Как знать…
Ах, как длинна жизнь, и какой разрушительной она может быть, и насколько легче сделать её разрушительной, чем созидательной…
Я всегда всё делал наполовину. Я всегда останавливался тогда, когда мой разум говорил мне, что я на волосок от краха. И посмотри, во что я превратился. В человека, который, конечно, ничего не потерял, но который ничего и не достиг.
Всё стало одноразовым: вилки, ручки, одежда, фотоаппараты, машины, и вы сами, не замечая того, тоже становитесь одноразовыми.