О митингах, встречах и совещаниях я всегда стараюсь забыть.
Цитаты из книги «Хромая судьба»
— …И в такие дни, как наши, когда каждый из нас должен отдать все свои силы на развитие конкретных лингвистических исследований, на развитие и углубление наших связей со смежными областями науки, в такие дни особенно важно для нас укреплять и повышать трудовую дисциплину всех и каждого, морально-нравственный уровень каждого и всех, духовную чистоту, личную честность…
— И животноводство! — Вскричал вдруг требовательно Петенька Скоробогатов, вскинув вперед и вверх вытянутую руку с указательным пальцем.
Шить дело — это протыкать воображаемой иглой воображаемую материю.
Брюхо растет, и откуда бы у меня быть брюху?… даже и не брюху собственно — благородное трудовое чрево от размеренной жизни и хорошей пищи, а так, брюшко какое-то паршивенькое, оппозиционерский животик. У господина президента небось не такой. У господина президента небось благородный, обтянутый черным лоснящийся дирижабль.
Мне нравится видеть разом 1000 физиономий, объединенных выражением интереса, интереса жадного, интереса скептического, интереса насмешливого, интереса изумленного, но всегда интереса.
Гнал спирт из ногтей алкоголиков.
Во-вторых… Во-вторых, достаточно во-первых.
Он все надеялся вызвать в памяти какие-то сладкие воспоминания о детстве и юношестве, о рыцарстве, о товариществе, о первой чистой любви, но ничего из этого не получалось, хотя он очень старался, готовый умилиться при первой возможности. Все здесь оставалось по-прежнему – и светлые затхлые классы, и поцарапанные доски, парты, изрезанные закрашенными инициалами и апокрифическими надписями про жену и правую руку, и казематные стены, выкрашенные до половины веселой зеленой краской, и сбитая штукатурка на углах – все оставалось по-прежнему ненавистно, гадко, наводило злобу и беспросветность.
Такие юные, такие серые, такие одинаковые… И глупые, и этой глупости сейчас не радуешься, не радуешься, что стал умнее, а только – обжигающий стыд за себя тогдашнего, серого, деловитого птенца, воображавшего себя ярким, незаменимым и отборным…
Прибор неизбежно влияет на картину эксперемента. Разве вы забыли физику? Ведь мы наблюдаем не мир как таковой, а мир плюс воздействие наблюдателя.
Эта встреча была достойным завершением моей бездарно-фантасмгорической недели, на протяжении которой, тот, коему надлежит ведать моей судьбой, распустил передо мной целый веер возможностей, ни одну из которых я не сумел или не захотел осуществить, и все это прошло как вода сквозь песок, не оставив ничего кроме грязноватой пенки филистерского облегчения.
… всю свою жизнь я слышу болтовню о пропастях. Все твердят, что человечество валится в пропасть, но доказать ничего не могут. И на поверку всегда оказывается, что весь этот философский пессимизм — следствие семейных неурядиц или нехватки денежных средств…
— А такой закон есть, чтобы честных людей разорять?
— Будет я тебе говорю! Я депутат или нет?
Омерзительный, как окурок в писсуаре.
Вы сожрали (растратили) себя на междуусобные драки, на вранье и на борьбу с враньем, которую вы ведете, придумывая новое вранье.
Виктор ощутил привычный подъем в предвкушении наступающего вечера, когда можно будет пить и безответственно болтать, и отодвинуть локтем на завтра то, что раздражающе наседало сегодня.
Обычно женщины не любят рассуждать. Но уж когда они начинают, то становятся удивительно категоричными.
— Теперь нет мужчин. Теперь либо фашисты, либо бабы.
— А я?
— Ты? Ты слишком любишь маринованные миноги и одновременно справедливость.
— Правильно. Но, по-моему, это хорошо.
— Это неплохо. Но если ты тебе пришлось выбирать, ты бы выбрал миноги, вот что плохо.
Но разве можно любить женщину, которая тебя не любит, а женщина не может любить, когда ты не любишь её, и так всё вертится в проклятом бесчеловечном кольце…
Странная пара. Удивительное несоответствие. Они выглядят как в испорченном бинокле: один в фокусе, другой расплывается, и наоборот.