Цитаты Володя

Жить в страхе все равно противно, хоть в страхе перед противником, хоть перед своим начальником.

Не спи, замерзнешь!

— А в чём оно, счастье?
— Счастье-то? Счастье, пожалуй, в том, чтобы уметь, будь оно всё неладно, чувствовать себя счастливым.

Небо, хлеб, работа — это жизнь.

Знаете, у каждого бывает… он теряет веру в свои силы, и хочется уехать куда-нибудь, к чертям, где нет никого. Но дело в том, что вскоре появляется такое желание вернуться, что мастерская кажется раем.

Никто не знает, что думают люди по ночам… Когда они одни…

Помнишь, тогда, когда мы сидели на скамейке, и ты выцарапывала «Лиля форевер»… и тех идиотов, которые плевали на нас? Я сказал тебе: «пойдем отсюда», но ты ответила, что ты еще не закончила, что сперва тебе надо закончить. Помнишь? И сейчас то же самое. На тебя все плюют. Но ты еще не закончила. Прыгай, если хочешь. Это не опасно. Я подхвачу тебя. Но тогда ты проиграешь, а те идиоты, которые плюют на тебя, выиграют.

У тебя будет вечность, чтобы быть мертвой, но лишь короткое мгновение, чтобы жить.

Семё-ё-н Семёныч!…

— Теперь вот такое предложение: а что, если…
— Не стоит.
— Ясно… Тогда, может быть, нужно…
— Не нужно.
— Понятно. Разрешите хотя бы…
— А вот это попробуйте. Вам поручена эта операция, так что действуйте!

Спорить с женщиной — все равно что общаться с зеркалом: твои аргументы, отразившись, ударят по тебе же.

Наша семейная жизнь напоминала пыточный застенок, где Ольга играла роль палача, допрашивая меня, почему я улыбнулся этой женщине и о чем разговаривал с той. Она была уверена, что брачное свидетельство передало меня в полную ее собственность и только ей должно быть адресовано мое круглосуточное внимание.

Непосредственная и любвеобильная, Галина относилась к мужчинам как к лакомствам, которые необходимо перепробовать, а семейная жизнь была для нее чем-то вроде детской игры в куклы: не получилось — начнем сначала или попробуем иначе.

Я был уверен в Клаве, как в самом себе. Наивный человек, возомнивший, что нарисованное изображение не отличается от настоящего.

За все надо платить, и пришел мой черед. Все проходит: вечно только ожидание.

Стыдно выпрашивать деньги, но еще более стыдно выпрашивать любовь, взывая к жалости, сочувствию и воспоминаниям.

Мы жили в разграбленной и несчастной стране, зарабатывая тяжким трудом на пропитание своим детям.

Любовь, перехлестывающая через край как шампанское, оставляет в итоге пустоту.

Сайонара — самые печальные слова в японском языке, произносимые при расставании: «Если так надо — прощай!»

Выходящее за рамки обычного кажется людям уродством.