Цитаты Ник Каррауэй

И мне представлялось, что я тоже спешу куда-то, где ждет веселье, и, разделяя чужую радость, я желал этим людям добра.

От одиночества и некоторого смущения я решил как следует надраться.

Именно в ту ночь я и открыл для себя необыкновенный дар Гэтсби… Его надежду. Дар, который не встречался мне больше ни в одном из людей… Дар, который я уже никогда больше не встречу.

Она излучала обезоруживающее тепло, словно никому на свете она не была так рада, как тебе.

Мы словно лодки пытаемся пробиться в настоящее, но нас безжалостно относит в прошлое…

Ничтожество на ничтожестве, вот они кто! Вы один стоите их всех, вместе взятых!

И я пошел, а он остался в полосе лунного света – одинокий страж, которому нечего было сторожить.

Тридцать – это значило еще десять лет одиночества, все меньше друзей-холостяков, все меньше нерастраченных сил, все меньше волос на голове. Но рядом была Джордан, в отличие от Дэзи не склонная наивно таскать за собою из года в год давно забытые мечты.

Он рано узнал женщин и, избалованный ими, научился их презирать – юных и девственных за неопытность, других за то, что они поднимали шум из-за многого, что для него, в его беспредельном эгоцентризме, было в порядке вещей.

— Странное совпадение, — сказал я.
— А это вовсе не совпадение.
— То есть как?
— Гэтсби нарочно купил этот дом, так как знал, что Дэзи живёт недалеко, по ту сторону бухты.

Джеймс Гетц — таково было его настоящее имя или, во всяком случае, законное имя.

На ней был костюм для игры в гольф, и, помню, она показалась мне похожей на картинку из спортивного журнала — задорно приподнятый подбородок, волосы цвета осенней листвы, загар на лице того же кофейного оттенка, что спортивные перчатки, лежавшие у нее на коленях.

… и снова стать самым узким из всех специалистов — так называемым человеком широкого кругозора.

Это был чистый вздор. Во мне не было ничего даже отдаленно напоминающего розу.

Ей всегда казалась невыносимой мысль, что обстоятельства могут сложиться не в её пользу, и должно быть, она с ранних лет приучилась к неблаговидным проделкам, помогавшим ей взирать на мир с этой холодной, дерзкой усмешкой и в то же время потворствовать любой прихоти своего упругого, крепкого тела.

Я слишком беден, чтобы жениться.

Я был здесь, но я был и там тоже, завороженный и в то же время испуганный бесконечным разнообразием жизни.

То был новый мир, вещественный, но не реальный, и жалкие призраки, дышащие мечтами, бесцельно скитались в нём…

Сдержанность в суждениях — залог неиссякаемой надежды.

Эта способность к мгновенному отклику не имела ничего общего с дряблой впечатлительностью, пышно именуемой «артистическим темпераментом», — это был редкостный дар надежды, романтический запал, какого я ни в ком больше не встречал и, наверно, не встречу.