Цитаты Наташа Петрова

Почему, собственно, мы проявляем гораздо больший интерес к несчастью своих ближних, нежели к счастью? Значит ли это, что человек — завистливая скотина?

— Ты будешь мне изменять?
— Естественно, — сказала она.
— По-твоему, это естественно?
— Я не изменяю тебе, когда ты здесь. Когда человека нет, у тебя появляется чувство, будто он уже никогда не вернётся. Не сразу появляется, но очень скоро.
— Как скоро?
— Разве это можно сказать заранее? Не оставляй меня одну, и тебе не придётся задавать таких вопросов.
— Да, это удобнее всего.
— Проще всего, — поправила она. — Когда рядом кто-то есть, тебе ничего больше не нужно. А когда нет, наступает одиночество. Кто же в силах вынести одиночество? Я не в силах.
— И это происходит мгновенно? Просто меняют одного на другого?
— Нет, конечно. Совсем не так. Меняют не одного на другого, а одиночество на неодиночество.

Странно, как много мы получаем отовсюду советов. Человек — мастер давать советы другим.

Мне симпатичны красивые люди. Впрочем, иногда они настраивают меня на грустный лад.

— Вы здесь живёте?
— Да. Временно.
— Здесь все живут временно. Но многие застревают на всю жизнь.

— Я же ничего о тебе не знаю, — сказала она. — И не хочу ничего знать. У каждого свои проблемы, своя история, и посвящать в них другого, по-моему, просто скучно. Скучно до одури.

… Красота проходит. Старость не многим к лицу. Для нее, очевидно, нужно нечто большее, чем красота.

— Я не умею ездить верхом, плавать или играть в теннис. Я из тех, кто любит валяться на диване и болтать.
— Что вы еще можете о себе рассказать?
— Я сентиментальна, романтична и невыносима. Обожаю дешевую романтику. И чем дешевле, тем лучше.

— Ты не можешь быть одна?
— Мне плохо, когда я одна, Роберт. Я как плющ. Стоит мне остаться одной, и я начинаю стелиться по полу и гибнуть.

— Ты умеешь готовить?
— Как сказать. Умею поджарить бифштексы и открывать консервные банки.

— Я вообще люблю сидеть в гостиницах. В гостиницах не бывает скучно. Люди приходят и уходят. Здороваются и прощаются. Это и есть лучшие минуты в жизни.
— Вы так считаете?
— Наименее скучные, во всяком случае. А все, что между ними… Правда, большие гостиницы безлики. Там человек слишком тщательно скрывает свои эмоции. Тебе кажется, что в воздухе пахнет приключениями, но приобщиться к ним невозможно.

— Я человек скромный. Я думаю всего лишь о прокате, а ты сразу грабеже. Ты далеко пойдешь.
— Зато проживу, наверное, меньше.

В том, что ты продаёшь, вовсе не надо смыслить. Именно тогда продаёшь всего успешней. Не видя изъянов, чувствуешь себя свободнее.

Женщины любят беспомощных мужчин. Это их сокровенная тайна.

— Как трудно бедному человеку в Америке наслаждаться любовью! Без собственной квартиры это почти невозможно. Страна, наверное, полна безутешных онанистов. Проституток в этих стерильных широтах я тоже не видел. Богатырского телосложения полицейские, освобожденные от военной службы именно благодаря своей комплекции, хватают эти хилые зачатки эротики на улицах, как собачники бродячих мопсов, и доставляют их безжалостным судьям, которые приговаривают их к большим штрафам. А где же людям заниматься любовью?
— В автомобилях.

— Не пойму, лжешь ты или нет.
— Только так и можно рассказывать о том, что до сих пор считаешь несправедливым. Очень старомодный принцип. Несправедливостей не существует, есть только невезение.

Чувства не имеют отношения к правде.

Все, на что находятся причины, уже само по себе подозрительно.

Как хорошо было в старину, когда неправду называли не ложью, а фантазией и когда о чувствах судили по их силе, а не по абстрактным моральным нормам

— Милый, это же беда большого города – здесь почти никогда нельзя побыть вдвоем.
— Откуда же тогда здесь берутся дети?