Цитаты Луи де Пон дю Лак

Годами я скитался: Италия, Греция, все старинные страны. Но земля была мне могилой, кладбищем, полным разбитых статуй, и у каждой статуи было её лицо…

— Они были обречены, застряли в своём времени. Они забыли первый урок, что мы должны быть сильными, красивыми и без сожалений — это главное.
— Ты можешь меня этому научить?
— Да!
— Жить без сожалений. Какая бы из нас получилась пара… Но что если этот урок я не хочу учить? Что если всё, что у меня осталось, это моё страдание — мои сожаления?
— Разве ты не хочешь их потерять?
— Чтобы ты и это получил? Сердце, которое её оплакивает… Ту, что ты сжёг дотла. Я знаю, что ты это сделал. И знаю, что ты ни о чём не сожалеешь. Ты ничего не чувствуешь и если это всё, чему ты можешь меня научить, я могу это узнать и сам.

Ты совершенно прав, дьявола сотворил Бог, значит, и он – дитя Божье. И все мы тоже. Никаких детей сатаны не существует.

Я уже говорил вам, что не боялся умереть, хотя мысль о самоубийстве вызывала у меня отвращение. Но сколь низко я ценил свою жизнь, столь же высоко ставил жизни других людей.

В этом храме не было Бога, только статуи, эти каменные истуканы; сверхъестественные же силы воплощались только во мне. Я здесь один, высшее, бессмертное существо, и спокойно стою под этой крышей. Одиночество граничащее с безумием…

Разве можно найти покой в вечном проклятии?

Понимаете, я действовал так, словно ни на секунду не сомневался в успехе нашего предприятия, но на самом деле ни во что не верил.

… любовь и ненависть неразделимы.

— Ты – дьявол.
— Мы счастливая семья!

Париж — не город, — это целая планета!

— Вампиры, притворяющиеся людьми, которые притворяются вампирами.
— Как авангардно.

— Зачем ты это делаешь?
— Мне нравится это делать. Я этим наслаждаюсь. Возьми свою эстетику вкушать чистые вещи, убивай их быстро, если хочешь, но убивай. И не сомневайся: ты — убийца, Луи!

— Что вы видели?
— Нет слов, чтобы это описать. С таким же успехом можно спросить у небес, что они видят; человек этого знать не может.

Лестат убивал двух, иногда трёх каждую ночь. Свежую молодую девушку. Это было его любимым на первое. На второе он предпочитал красивого подростка. Но сноб в нем любил охотиться в обществе и аристократическая кровь возбуждала его больше всего.

— Ммм… мсье Луи, Вы не будете ужинать?
— Нет, дорогая.
— Мы беспокоимся о Вас, хозяин. Почему Вы не ездите в поле? И как долго Вас не было в доме раба? Везде смерть. Вы все еще наш господин?
— Это все, Иветт!
— Я не уйду, пока Вы меня не послушаетесь! Вы должны, вы должны отослать вашего друга. Все рабы его боятся… и они боятся Вас.
— Я сам себя боюсь.

Это случилось в 1791 году. Мне было 24, я был моложе, чем Вы сейчас. Но те времена были иными, в том возрасте я уже был мужчиной: хозяин больной плантации чуть южнее Нового Орлеана. Я потерял жену во время родов, и они с ребенком были похоронены уже почти полгода. Я был бы счастлив к ним присоединиться. Я не мог перенести боль потери. Я желал от неё избавиться. Я хотел потерять все: мое богатство, мое поместье, мой рассудок. Мое приглашение было открыто всем. Шлюхе рядом со мной. Сутенёру, идущему позади. Но тот, кто его принял, был вампиром.

Мы способны зайти так далеко, что можем даже любить друг друга. Ты и я. Кто же еще подарит нам хоть крупицу любви, сострадания и милосердия? Кто еще, зная нас так, как знаем себя мы, сделает хоть что-нибудь ради нас? Нет, только мы и способны любить друг друга.

— Чудовищно…
— Да. Но красиво.

– Но вы все же убили кого-то в ту ночь? – спросил он.
– Да, как и во все другие ночи.

Праздник смерти – на взгляд досужего чужестранца, а на самом деле – торжество будущей жизни.