Цитаты Ирка

— Забегалл Замучевич Усталкин? — крикнула Ирка.
— Хуже. Всенадоел Потебесоскучиков Магазинбегов! — отвечал Багров.

– Да, Ирка мне второй раз жизнь спасает, – хихикнула волчица.
– Обращайся, – ухмыльнулась я. – Если не грохнусь в обморок – обязательно помогу.

И вот стоим мы в лучах заката… Два человека и два оборотня. А вокруг нас – трупы, трупы, трупы.Романтика!

Но-но! Только без рук! А то я барышня нежная, нервная… могу и в морду дать! – нарочито грозно закончила я.

Зимой мозги смерзаются, летом кипят, весной все мельтешит от гормонов, осенью мозги полны ужасом зимы. Когда же думать?

— Если противник силен, они не нападают открыто и предпочитают измотать его. Истомить невыполнимыми желаниями, растревожить надеждами, разогреть искушениями до состояния расплавленного металла и затем резко бросить в холод отчаяния и депрессии. Поверь, самые стойкие души лопаются тогда как стекло.
– И что же делать? – спрашивала Ирка, ощущая полную бесперспективность борьбы с собой.
– А ничего! Просто закусить губу и идти вперед. Прошибать стены лбом, оторвать безысходности мягкие лапки и засунуть их в черное хавало отчаяния. Видеть цель и ничего, кроме цели.

Образование – это то, от чего всю жизнь уворачиваешься, но что в результате все равно налипает.

Долг вообще смешная штука. Слово вроде бы одно, а значение для каждого свое.

– Ладно, скажи мне, как психолог психологу, что делать?
– Найти такого, что влюбится по уши, и доить его, как корову. Не выкаблучиваться. Это как психолог психологу. А как ведьма иному существу я тебе ничего не скажу. Потому что не знаю. Не хочу знать. И не могу знать. В мир таких, как ты, таким, как я, доступ закрыт. Блок. Граница на замке.
– Ну, пошла плясать губерния. Скажи, что мне делать?!
– Жить. ***анная жизнь – это нехорошо. Но не фатально.

— Что с твоим лицом?
— Э-э… Упал с каче… с кровати.
— Ага. а кровать стояла на крыше небоскрёба. Потом снова полез на крышу, снова упал, и так двадцать пять раз. После того, как твоим лицом разравнивали асфальт, самое время пообщаться с родственниками и рассказать, что у тебя всё хорошо.

Меня не столько уже волнует, кто кого убил, сколько даст мне что-то эта книга или не даст. А сюжеты я давно по первым страницам угадываю. Под каждой обложкой – своё течение надежд. Если лягушка скакала через дорогу и её переехало машиной – это реализм. Если превратилась в царевну и вышла замуж – фантастика. Если попала на опыты, но сбежала, по лестнице допрыгала до крыши и сидит на краю небоскреба, мрачно глядя на город, – трагедия с элементами романтического бунта.

Женщина по сути своей текучей способна принимать любые формы, заполнять собой всё. А мужчина — норма уже только по единожды определённой твёрдой форме.

Слово «жалеет» гораздо более полно выражает чувство любви, чем это ваше «лубит»!

Отношения большинства познакомившихся людей вписываются в схему: – Полюби меня первый!
– Нет, ты!
– Я потом.
– А если ты меня обманешь?
– Да пошёл ты!
– Да пошла ты!

Зло роковое, могучее, зубастое, сильное, глодающее плоть и души, встречается на Земле редко. Гораздо чаще попадается зло больное, вялое, серое, будничное, недовольное, оплывшее, сонное, равнодушное, несчастное, уставшее от самого себя. И это второе зло хуже и заразнее первого в сотни раз, ибо первое, истинное, заставило бы бежать от него сломя голову.

Ссора и спешка – самые тупые лекарства.

Незначительных поступков не существует. Вот ты выдохнул. И во всем мире немного согрелся воздух. Даже на другом конце Вселенной от твоего дыхания что-нибудь со временем изменится.

— А пока скажи: ты мог бы полюбить глупую женщину?
— Глупую и радостную женщину или глупую и раздраженную?
— А что, такая уж большая разница?
— Колоссальная. Радостная женщина по определению не может быть глупой. Даже если бегает босиком под дождем, ест снег и бросается книгами…

Моральные нормы расшатываются как молочные зубы. Вначале чуть-чуть, потом немного больше, а затем — чпок! — и зуба нету.

Пусть жизнь — это бой, но вести его нужно расслабленно и гибко.