Я всё больше прихожу к убеждению, что о Боге нельзя судить по созданному им миру: это лишь неудачный этюд.
Цитаты Винсента Ван Гога
Стимул, искра огня, которая нам нужна, — это любовь, и не обязательно любовь духовная.
Книжные магазины всегда напоминают мне, что в мире есть хорошие вещи.
Трудно познать самого себя. Однако написать самого себя не легче.
Люди на юге хорошие, даже у священника вид порядочного человека.
Кто же из людей нормален? Быть может, вышибалы публичных домов — они ведь всегда правы?
Христос — единственный из философов, магов и т. д., кто утверждал как главную истину вечность жизни, бесконечность времени, небытие смерти, ясность духа и самопожертвование как необходимое условие и оправдание существования.
Я вложил своё сердце и душу в свою работу, и я потерял рассудок в процессе.
Разве мы не ищем скорее напряженности мысли, чем уравновешенности мазка?
Равнодушие к живописи — явление всеобщее и непреходящее.
Искусство долго, а жизнь коротка, и нам надо набраться терпения, если мы хотим подороже продать свою шкуру.
Самое важное – это не уклоняться от своего долга и не идти ни на какие компромиссы там, где речь заходит о нем. Долг есть нечто абсолютное.
Живопись все равно, что слишком дорогая любовница: с ней ничего не сделаешь без денег, а денег вечно не хватает.
В конце концов, человек живет на свете не ради удовольствия, и вовсе не обязательно, чтобы тебе было лучше, чем другим.
Пусть я получаю удары, нередко совершаю ошибки, часто бываю не прав – все это не так страшно, потому что в основном я все-таки прав.
Говорить за нас должны наши полотна. Мы создали их, и они существуют, и это самое главное.
Единственное счастье, ощутимое материальное счастье – быть всегда молодым.
Одиночество достаточно большое несчастье, нечто вроде тюрьмы.
Только опыт и незаметный каждодневный труд делают художника зрелым и дают возможность создать что-то более верное и законченное.
Любопытно все-таки, до чего плохо в материальном отношении живется всем художникам — поэтам, музыкантам, живописцам, даже самым удачливым… Все это поднимает вечный вопрос: вся ли человеческая жизнь открыта нам? А вдруг нам известна лишь та ее половина, которая заканчивается смертью.