Цитаты Дженни Даунхэм

Почему мне кажется, что я старше своей матери?

Самолёты врезаются в дома. Трупы летят по воздуху. Взрываются автобусы и поезда метро. Сквозь плиты тротуара просачивается радиация. Солнце превращается в крошечную чёрную точку. Человечество вымирает, тараканы правят миром. Может случиться всё, что угодно.

Ты всегда так реагируешь, будто я всё время веду себя неправильно.
Как будто я неправильно умираю.

Я снимаю с вешалки пальто и слоняюсь по кухне, слушая листья, тени, еле слышное кружение пыли.

Потом ложусь и смотрю в небо. Оно странного цвета — угольно-красного, словно день истекает кровью.

Материя состоит из частиц. Чем тверже, крепче, прочнее тело, тем меньше расстояние между частицами. Люди крепки, но внутри у них жидкость. Мне кажется, что если стоять очень близко к огню, то частицы, составляющие тело, изменятся.

Люди ничто по сравнению с Солнечной системой.

Ничего не имеет значения, поэтому так легко нарушить любой запрет.

Не забывай о главном — кто ты есть. И на чьей ты стороне.

Когда восьмилетняя девчонка утешает пятнадцатилетнюю, значит, мир перевернулся с ног на голову.

— Видишь ли, — начинает мама, — ты не можешь всё время делать то, что тебе захочется. Нужно думать и о других. О тех, кто тебя любит.
— О ком?
— О тех, кто тебя любит.

Я выдыхаю дым. Вдыхая, я каждый раз слышу, как свистят мои лёгкие. Быть может, у меня туберкулёз. Надеюсь, что это так. У всех знаменитых поэтов был туберкулёз; это признак глубоких чувств. Рак — это так унизительно.

Мысль оглушает, охватывает всё тело от кончиков пальцев ног, пронзает меня, затмевает все прочие мысли, и я не могу больше думать ни о чём другом. Она переполняет меня, словно беззвучный крик. Я так долго была больна — опухшая, слабая, с покрытой пятнами кожей, слоящимися ногтями, выпадающими волосы и выворачивающей до костей тошнотой. Это несправедливо. Я не хочу умирать вот так, толком не пожив. Я понимаю это с ослепительной ясностью. В сердце даже шевелится надежда-бред. Пока я не умерла, я хочу жить. Всё остальное не имеет смысла.

Я дрожу. Медсестра приносит одеяло и укутывает меня до подбородка. Я вздрагиваю.
— Кто-то думает о тебе, — замечает мама. — Поэтому ты и вздрагиваешь.
А я всегда считала, что это значит, будто кто-то в другой жизни стоит на твоей могиле.

— Помнишь, мы решили, что будем друзьями?
— Ага.
— Я не хочу.
— Тесса, — предостерегающе произносит Адам.
— Ничего плохого не случится.
— Но потом будет больно.
— Больно уже сейчас.

Чтобы говорить о важном, нужно стать ближе.

Если я не буду слушать, то не узнаю, что скажет врач, и тогда, может, это не сбудется.

Кэл врывается в дом:
— Можно я пойду погулять?
Папа вздыхает:
— Куда?
— Просто погулять.
— А поточнее нельзя?
— Когда дойду, скажу, где это.
— Так не пойдет.
— А вот других отпускают гулять без всяких.
— Меня не интересуют другие.

Насколько малы люди, насколько уязвимы по сравнению со скалами, звездами.

Найти перед смертью любовь, чтобы тут же от нее отказаться, — на редкость злая шутка. Но я должна это сделать. Так лучше для нас обоих. Иначе будет еще больнее, чем сейчас.