Цитаты Диана Уинн Джонс

Тогда она плюхнулась в кресло и стала там злиться.

Помогите! Кто-нибудь! Я умираю, всеми покинутый!

— Вы, там, внизу! — поставленным учительским голосом прогремела она в гневе. — Да-да, вы, крашеная блондинка с винтовкой! Я с вами разговариваю! Ну-ка, немедленно прекратите, слышите? Здесь двое моих детей, и я не потерплю такого безобразия! Стыдитесь! Нельзя так распускаться!

— Джентельмен никогда не будет использовать магию против женщины. Особенно против собственной мамы.
В таком случае, подумалось Кристоферу, джентльмены неоправданно усложнили себе жизнь.

— И всё равно это гнусно — делать девушек несчастными! — припечатала она. — Это бессердечно и бессмысленно!
— Что поделаешь, — вздохнул Кальцифер.

– А чего вы колдовством не вылечитесь?
– Потому что от простуды заклятий нет, – горестно ответствовал Хоул.

Все умозаключения Софи пошли прахом. Она бы не призналась в этом ни за что в жизни.

— Катастрофа, ты хотя бы понимаешь, какие это весомые слова: «Мой папа — писатель»? Как они звучат!
— «Унитаз» — это тоже весомо.

… Ей было так жарко, что она жалела, что у неё нет длинного языка и нечего высунуть.

… Мама относилась к Чармейн, словно та была тигрицей, о которой нельзя сказать наверняка, ручная она или нет.

Хоул вытащил ещё одну кипу платков и бросил на Софи поверх них сердитый взгляд. Глаза у него покраснели и слезились. Затем чародей поднялся.
— Мне плохо, — возвестил он. — Пойду лягу. Возможно, умру.

Софи понимала, что Хоул и в раю будет ныть, если сочтет, будто это его красит.

Все было очень странно. Девушкой Софи съежилась бы от стыда за свое поведение. А старухой она обнаружила, что собственные слова и дела ни капельки ее не заботят. По мнению Софи, это было большим облегчением.

Надо было сделать всё как надо, а откуда ей знать, как именно надо?

Навести чистоту в вашем доме мне по силам, однако очистить вас от скверны я не могу.

Девушки чинно гуляли парочками, ожидая, когда к ним наконец пристанут.

К тому же молодой человек был совершенно потрясающий: с узким, умудренным жизнью лицом — Софи он показался очень взрослым, сильно за двадцать.
<...>
— Небеса милосердные, — удивилась Софи. — Да этот чародей Хаул при всей своей злобности — сущее дитя едва за двадцать! Да, быть старой — совсем другое дело, — думала она, переворачивая бекон на сковородке.

— Я в беспамятстве, перед глазами у меня плавают пятна.
— Это пауки.

Не то чтобы ей так уж нравилась мысль бегать за графами, как Джейн Ферье, или морочить головы половине города, чтобы потом разбивать сердца, как Летти. Однако ей хотелось что-то сделать — не важно что, только пусть оно будет хоть капельку интереснее, чем украшать шляпки.

Одна из звезд сорвалась с небесного гвоздика и белой чертой ринулась вниз.