Цитаты Говард Филлипс Лавкрафт

Время неподвижно и, соответственно, не имеет ни начала, ни конца. Представление о времени как о чём-то движущемся и вызывающем перемены есть иллюзия. Да и само время, в сущности, является иллюзией.

То, что мы считаем сущностью и реальностью, есть лишь иллюзия и призрак, тогда как истинной сущностью и реальностью является как раз то, что кажется нам призрачным и иллюзорным.

Знания и обретённый опыт не смогли раскрыть её, [красоту] и тогда он обратился к фантазии и иллюзии и нашёл красоту совсем рядом — в туманных воспоминаниях о детстве и детских мечтах.

Мне думается, что высшее милосердие, явленное нашему миру, заключается в неспособности человеческого ума согласовывать между собой свои собственные составляющие. Мы живем на мирном островке счастливого неведения посреди черных вод бесконечности и самой судьбой нам заказано покидать его и пускаться в дальние плавания.

Науки, продвигающиеся каждая в свою сторону, до сих пор приносили нам мало вреда; но в один прекрасный день собирание разрозненных кусочков знания в единое целое откроет нам такие страшные перспективы реальности и нашего в ней положения, что нам останется либо сойти с ума от этого откровения, либо спасаться от света знания в мире и безопасности нового средневековья.

Жизнь — страшная штука, а по отдельным дьявольским намекам, долетающим к нам из пучины неведомого, мы можем догадываться, что на самом деле, все обстоит в тысячу раз хуже.

Красота неразрывно связана с гармонией и потому в суетливом многообразии космоса возможно только одно приемлемое для всех понятие красоты: это нечто гармонирующее с нашими снами, мечтами и воспоминаниями и позволяющее нам сотворить свой собственный маленький мир, отгороженный от вселенского хаоса.

Отринь же адские бездны и отдайся тихим красотам своего детства. Ищи свой чудесный предзакатный город, и изгони оттуда праздных Великих богов, и ласково отошли их обратно в край их детства, что нетерпеливо дожидается их возвращения. И потом чудесный предзакатный город останется тебе для вечного наслаждения, а земные боги, вновь заняв привычное место, будут править снами людей. Иди же — путь свободен и звёзды ждут.

Ни смерть, ни душевные или физические муки не могут породить такого отчаяния, какое вызывает утрата собственной индивидуальности. Обратившись в ничто, мы обретаем забвение; но осознавать себя существующим, одновременно зная, что ты лишён собственного «Я» и более не являешься единственным и неповторимым, чем-то отличным от всех других, — вот он, истинный апофеоз ужаса.