Цитаты Жан-Батист Мольер

Повязка спала с глаз: я вас узнал вполне;
В испорченных сердцах не нужно места мне.

У каждого своя манера веселиться.

Все люди так гнусны, так жалки мне они!
Быть умным в их глазах — да боже сохрани!

Кой чёрт понёс его на эту галеру?

Дорина.
Но…
Г-жа Пернель.
Милая моя! Я замечаю часто,
Что слишком ты дерзка и чересчур горласта.
Советов не прошу я у нахальных слуг.
Дамис.
Однако…
Г-жа Пернель.
Ты дурак, мой драгоценный внук,
А поумнеть пора — уж лет тебе немало.
Я сына своего сто раз предупреждала,
Что отпрыск у него — изрядный обормот,
С который горюшка он досыта хлебнёт.
Мариана.
Но, бабушка…
Г-жа Пернель.
Никак промолвила словечко.
Тихоня внученька? Смиренная овечка?
Ох, скромница! Боюсь, пословица о ней,
Что в тихом омуте полным-полно чертей.

Я стал совсем другим от этих с ним бесед:
Отныне у меня привязанностей нет,
И я уже ничем не дорожу на свете;
Пусть у меня умрут брат, мать, жена и дети,
Я этим огорчусь вот столько, ей же ей!

На все, что будит в вас такое беспокойство,
Смотрю спокойно я, как на людские свойства.
И так же оскорбить меня бы не могло
Увидеть у людей порок, и ложь, и зло,
Как ястреба найти не странно плотоядным,
Мартышку — хитрою, а волка — кровожадным.

Струф, стриф, строф, страф. Этот каспатин — балшой велмош, балшой велмош, а эта каспаша — ух, какой снатна тама, ух, какой снатна тама!

Так ничего гнусней и мерзостнее нет,
Чем рвенья ложного поддельно яркий цвет,
Чем эти ловкачи, продажные святоши,
Которые, наряд напялив скомороший,
Играют, не страшась на свете ничего,
Тем, что для смертного священнее всего;
Чем люди, полные своекорыстным жаром,
Которые, кормясь молитвой, как товаром,
И славу и почет купить себе хотят
Ценой умильных глаз и вздохов напрокат;

Что ни говорите, приятно трудиться для людей, способных чувствовать тонкости того или иного искусства, умеющих ценить красоты произведений и лестными знаками одобрения вознаграждать вас за труд. Да, самая приятная награда — видеть, что творение ваше признано, что вас чествуют за него рукоплесканиями. По-моему, это наилучшее воздаяние за все наши тяготы — похвала просвещённого человека доставляет наслаждение неизъяснимое.

Меня вы бесите. Поймите вы меня:
Я видел этот срам вот здесь, средь бела дня!

— Вращаясь в обществе, мы данники приличий,
Которых требуют и нравы и обычай. — Нет! Мы должны карать безжалостной рукой
Всю гнусность светской лжи и пустоты такой.
Должны мы быть людьми; пусть нашим отношеньям
Правдивость честная послужит украшеньем;
Пусть сердце говорит свободно, не боясь,
Под маской светскости трусливо не таясь.

А когда цель достигнута, желать больше нечего: всей красоте чувств — конец, и ты усыплён наступившей безмятежностью…

Ax, брат!.. Когда жена чего-нибудь захочет,
То рано ль, поздно ль муж ей сдастся.

Красавица все может себе позволить, красавице все можно простить.

То прихворнули вы, то снился сон дурной,
Разбилось зеркало, возился домовой,
То выла на луну соседская собака…
Ну, словом, мало ли препятствий есть для брака?

Жене, что по закону, честно
На ложе мужнее идет,
Должно быть хорошо известно,
Каков бы ни был обиход,
Что муж, беря ее, лишь для себя берет.

Вот так всегда: чуть что — немедля шум и гром.
Вы быть умеренным не можете ни в чем
И, здравомыслию чужды, напропалую
Из крайности одной бросаетесь в другую.

Блаженству на земле без страсти не бывать.
Любовью кто пренебрегает,
Тому и счастья не знавать.

Вправе ли вы гордиться своим происхождением? И что сделали вы, чтобы оправдать своё звание дворянина? Вы думаете, что для этого достаточно носить громкое имя и иметь герб? И неужели благородство происхождения что-либо значит при таком бесчестном образе жизни? Нет, нет, происхождение — ничто без добродетели! Мы причастны к славе наших предков лишь тогда, когда стараемся походить на них. И лучи их славы, падающие на нас, обязывают нас блюсти свою честь, следовать по их стопам и не ронять их высоких доблестей, если мы хотим считать себя их достойными потомками. Ничего не значит, что вы происходите от своих предков; они отреклись бы от вас, и всё, чем они себя прославили, не даст вам никаких преимуществ. Напротив, в блеске их доблести ваше бесчестие ещё чернее. Слава их — это светоч, ярко озаряющий всю гнусность ваших поступков. И знайте, наконец, что дворянин, ведущий дурной образ жизни, — чудовище, что чистота нравов — первое условие истинного благородства и что я меньше обращаю внимания на имя, которым человек подписывается, чем на дела, которые он совершает, и выше ставлю сына какого-нибудь ключника, если он честный человек, чем сына монарха, если он живёт, как вы.