Если вам скажут, что я умер — не верьте, мои книги всегда будут жить с вами.
Цитаты Олесь Алексеевич Бузина
Нет, я никогда не поддерживал оранжевую революцию. Я профессиональный контрреволюционер. Полная ложь, что режим Кучмы был диктаторским. У этого псевдо-диктатора не было даже сотни казаков с нагайками, чтобы выгнать их на Майдан. Кучма был либерал и абсолютно непоследвательный в культурной политике человек. То, что он отдал образование на откуп пещерным националистам, привело к тому, что его самого снесла оранжевая псевдо-революция. На протяжении десяти лет нам объясняли, что украинец — это тот, кто сидел в лесу с бандеровцами, а не спал в Петербурге с Елизаветой Петровной и брал Варшаву с украинцем фельдмаршалом Паскевичем. Кто забыл — это было в 1831 году. Вот такой перекос перевернул и самого Кучму.
Я учился в двух университетах на трёх разных курсах, но там было очень много хорошеньких девочек. Это же был филологический факультет, где на каждого самца — десять самок. Поэтому я говорю, что, будучи гусаром, умудрился окончить институт благородных девиц. Устройство благородной девицы аналогично устройству неблагородной, но уровень гигиены на порядок выше.
В правильно организованном обществе проститутки так же нужны, как парламент. Нужно же куда-то сливать свободу самовыражения? Советский Союз погиб как раз потому, что боролся с конце существования с интердевочками, а не мировым империализмом. Когда в 1988 году на собеседовании в армии меня спросили, почему я хочу служить, я ответил старшему лейтенанту Кускову — командиру роты, что обожаю оружие, чувствую страшную силу, когда в руке автомат, и жду не дождусь момента, когда мы пойдем в наступление на Париж. Еще я сказал, что в Биаррице (это курорт во Франции) очень хорошие пляжи, и мы могли бы там все после наступления позагорать. Но Кусков сразу испугался, и меня определили во вторую батарею, где была зенитная ракетная установка чисто оборонительного назначения. Вот вам пример, почему рушатся великие государства.
Я никого не боюсь. Человек вообще живет недолго. Обычно не больше восьмидесяти лет. Тридцать шесть я уже успел прожить. А примерно после тридцати ты понимаешь, что смертен и уже мало чего боишься. Кстати, люди умирают не только от физических опасностей, исходящих от других людей, но и от обычных кишечных палочек или куриного гриппа. Человек — вообще очень легко убиваемое существо. Поэтому я никогда не понимал детскую гордость убийц, что они кого-то там «замочили». Ведь это намного легче, чем родить ребенка.
Ложь вообще плохая помощница. Сколько ни прикрывайся ею, а правда все равно сильнее.
Но, как говорил Зощенко, «во всяком безобразии следует соблюдать приличия». Мат плох не сам по себе, а там, где неуместен. В парламенте и суде он так же смешон, как пьяный боксер, принявшийся размахивать кулаками на благотворительной вечеринке. Но на поле боя, в борделе и в уличной драке он незаменим. Разговаривать с бесами можно только на понятном им языке. Иначе они так и не поймут, что пора покинуть приличное общество.
Водку можно не любить. Водку можно презирать. Водку можно даже не пить, как это делаю я. Но если вы собрались заниматься политикой к Востоку от Бреста, помните: не учитывать ее в этих местах также преступно, как морозы и «авось». Она строила империи, свергала династии и брала города. Славяне пили всегда.
Фраза: «Ты — неудачник, который ничего не достигнет» — бессмысленна и приведет только к тому, что вы превратитесь в ничего не достигшую жену неудачника. Совершенная женщина просто обязана несколько раз в день повторять как заведенная: «Ты — гений!» Это примитивное заклинание оказывает на мужчину то же магическое воздействие, которое вызывало у солдат появление Суворова. Все бросали пить пиво и шли брать Измаил.
Порядочная женщина всегда дороже непорядочной. И на поверку всегда хуже. Оседлав мужа, она разлагается, как социалистическая экономика эпохи застоя. Зато девушка легкого поведения, вышколенная в условиях конкуренции, в отличной форма круглые сутки. У нее не болит голова. Не потеют руки. И она никогда не спросит: «Где же ты опять бродил?»
Правда состоит в том, что люди гораздо охотнее верят в мерзость, чем в доброту.