… по приметам, сваты, укравшие у невесты веник, не получат отказа.
Цитаты Михаила Александровича Шолохова
Прошлое — вот как та дальняя степь в дымке. Утром я шел по ней, все было ясно кругом, а отшагал двадцать километров, и вот уже не отличишь лес от бурьяна, пашню от травокоса…
Мы слышим звуки одобренья не в сладком рокоте хвалы, а в диких криках озлобленья.
Били за то, что ты — русский, за то, что на белый свет еще смотришь, за то, что на них, сволочей, работаешь. Били и за то, что не так взглянешь, не так ступнешь, не так повернешься. Били запросто, для того, чтобы когда-нибудь да убить до смерти, чтобы захлебнулся своей последней кровью и подох от побоев. Печей-то, наверное, на всех нас не хватало в Германии.
Удивительно! Как только в бой, так у вас открываются старые раны.
— Ты чего же — большевик?
— Прозвище тут ни при чем… — насмешливо и протяжно ответил Лагутин. — Дело не в прозвище, а в правде. Народу правда нужна, а ее все хоронют, закапывают. Гутарют, что она давно уж покойница.
Не лазоревым алым цветом, а собачьей бесилой, дурнопьяном придорожным цветет поздняя бабья любовь.
Мы, в сущности, пешки на шахматном поле, а пешки ведь не знают, куда пошлёт их рука игрока…
А то ить мы, знаешь, как? Пока под сердце не кольнет — ходим и округ себя ничего не видим…
Одному-то и курить, и помирать тошно.
Жил и все испытал я за отжитое время. Баб и девок перелюбил, на хороших конях… эх!.. потоптал степя, отцовством радовался и людей убивал, сам на смерть ходил, на синее небо красовался. Что же новое покажет мне жизнь? Нету нового! Можно и помереть. Не страшно. И в войну можно играть без риску, как богатому. Невелик проигрыш!
Так необычайна и явна была сумасшедшая их связь, так исступлённо горели они бесстыдным полымем, людей не совестясь и не таясь, худея и чернея в лицах на глазах у соседей, что теперь на них при встречах почему-то стыдились люди смотреть.
Падко бабье сердце на жалость, на ласку.
Животное без потребы нельзя губить, а человека уничтожай. Поганый он, человек… Нечисть, смердит на земле, живет вроде гриба-поганки.
Что-то жалко стало Иринку и детишек, а потом жаль эта утихла и стал я собираться с духом, чтобы глянуть в дырку пистолета бесстрашно, как и подобает солдату, чтобы враги не увидали в последнюю мою минуту, что мне с жизнью расставаться все-таки трудно…
Спроси у любого пожилого человека, приметил он, как жизнь прожил? Ни черта он не приметил!
Ямщик обернул к нему веселое лицо с беспечно вздернутым носом, который, казалось, только для того и пристроился между румяных щек, чтобы смотреться в рюмку.
Слепой сказал: «Посмотрим».
— Я тебе противен после всего этого, правда?
— Это было испытание.
— Чему? Выдержке?
— Нет, чувству.
Умная у тебя голова, да дураку досталась.