Он же хуже чужого, предатель.
Цитаты Михаила Александровича Шолохова
… В скотину они меня не превратили, как ни старались.
Здоровье — всему голова.
Писатель должен прямо говорить читателю правду, как бы горька она ни была. Поэтому к оценке каждого художественного произведения нужно, в первую очередь, подходить с точки зрения правдивости и убедительности.
Любите книгу всей душой. Она не только ваш лучший друг, но и до конца верный спутник.
Это святая обязанность — любить страну, которая вспоила и вскормила нас, как родная мать.
Если нет смысла в смерти, значит, не было его и в жизни.
— А что же тебе снится, герой?
— Постные сны вижу, всякая дрянь снится, вроде твоей каши.
Какими неумелыми казались большие черные руки отца, обнимавшие детишек. И до чего же чужим в этой мирной обстановке выглядел он — всадник, на сутки покинувший коня, насквозь пропитанный едким духом солдатчины и конского пота.
Вот вы, ученые люди, всегда так… Скидок наделаете, как зайцы на снегу! Я, брат, чую, что тут ты неправильно гутаришь, а вот припереть тебя не умею…
Я говорю об Англии с такой же завистью, с какой говорит уличный мальчишка, имеющий мать-потаскуху с проломленным носом, о приличной барыне — матери своего случайного друга-барчука.
Худой ты стал, будто хворость тебя точит. Не ты хлеб ешь, а он тебя!
… А если в тебе бабьей закваски больше, чем мужской, то надевай юбку со сборками, чтобы свой тощий зад прикрыть попышнее, чтобы хоть сзади на бабу был похож, и ступай свеклу полоть или коров доить…
С каждым днём с ужасом чувствовал Гаврила, что кровно привязывается к новому Петру, а образ первого, родного, меркнет, тускнеет, как отблеск заходящего солнца на слюдяном оконце хаты. Силился вернуть прежнюю тоску и боль, но прежнее уходило всё дальше, и ощущал Гаврила от этого стыд и неловкость…
Что ж, стара, видно, стала Аксинья… станет ли женщина смолоду плакать оттого, что за сердце схватит случайное воспоминание?
Не лазоревым алым цветом, а собачьей бесилой, дурнопьяном придорожным цветет поздняя бабья любовь.
Мы, в сущности, пешки на шахматном поле, а пешки ведь не знают, куда пошлёт их рука игрока…
А то ить мы, знаешь, как? Пока под сердце не кольнет — ходим и округ себя ничего не видим…
Одному-то и курить, и помирать тошно.
Жил и все испытал я за отжитое время. Баб и девок перелюбил, на хороших конях… эх!.. потоптал степя, отцовством радовался и людей убивал, сам на смерть ходил, на синее небо красовался. Что же новое покажет мне жизнь? Нету нового! Можно и помереть. Не страшно. И в войну можно играть без риску, как богатому. Невелик проигрыш!