Генрих короновал Анну Болейн, когда та была на шестом месяце беременности. Якобы Бог благословил их союз и ту смуту, в которую они ввергли Англию. Откуда им было знать, что дитя во чреве Анны станет началом ее конца.
Цитаты Кристофер Уильям Гортнер
Говорили, что Анна Болейн смеялась во время коронации, однако смеяться ей пришлось недолго. Народ проклинал ее, считая ведьмой-еретичкой, что взбаламутила короля и королевство.
Екатерина Арагонская оставалась всеобщей любимицей: жизнь ее была сломана, но образ смиренной страдалицы запомнился.
— И вообще, нечестно допрашивать того, на ком нет одежды.
— Только сейчас об этом подумал? — рассмеялась она. — Мы беседуем битых полчаса.
Гилфорд жил при дворе уже более трех лет и, скорее всего, занимался чем-то помимо пьянства. Однако заблудится мы ухитрились в несколько секунд. Я так и представил, как спустя столетия в какой-нибудь галерее Уайтхолла, отыщут наши два скелета. Причем мои пальцы будут сомкнуты на горле Гилфорда.
Любой человек, вне зависимости от происхождения, заслуживает знать, кто он и откуда.
За абсолютную власть приходится платить.
Я вдруг понял, как далеко от дома оказался. Там, дома, никому не было дела до чужих молитв. Здесь же из-за религии легко было лишиться головы.
Оруженосец Прескотт достиг неминуемого перекрестка, на котором рано или поздно оказывается каждый мужчина, — настал решающий момент, счастливо распознав который мы делаем выбор, определяющий всю нашу жизнь.
Если бы у интриг имелся запах, Уайтхолл пропитался бы им насквозь.
Любить Елизавету Тюдор означает всегда хотеть большего, чем возможно получить. Вечно пребывать между раем и адом, тоскуя о недостижимом. И в этом смысле мне было жаль Роберта Дадли. Образ Елизаветы, запечатленный в его сердце, манил его в рай, но цепями плоти он был прикован к вратам ада.
Нужно нащупать свой собственный путь в новом мире, где мне предстояло поселится.
Ее любовь давала надежное убежище от смятения этих дней, от придворного лукавства и от моей тайны.
Нам полагается быть врагами, но время требует от нас иного.
Вдали над берегом нависал Тауэр, молчаливый страж Лондона, примостившийся на коленях у реки. Я не мог видеть, но твердо знал: каждый дюйм этих мрачных стен защищают десятки пушек. В лучах заходящего солнца обветренные камни казались запятнанными ржавчиной или обрызганными кровью — суровое напоминание о том, что в этих стенах никто не оказывается по доброй воле.
Фортуне не занимать чувства юмора: я и был тем, кому поначалу не везло, — и на тебе! Со всеми вытекающими последствиями.
Лондон — место, где все началось. Каких-то одиннадцать дней назад наивный юноша Брендан Прескотт с благоговением взирал на этот город и мечтал обрести там счастье. И что же? Я всю жизнь жаждал узнать правду о том, кто я и откуда появился. А теперь все бы отдал за то, чтобы повернуть время вспять и оказаться обычным слугой. И никогда не принадлежать этому миру, где дам королевской крови предают забвению и порицанию, а королей придворные приносят на алтарь собственной алчности. В Лондоне меня ждут ответы на новые вопросы, но принесут ли они облегчение?
Аппетита не было — да и появится ли он теперь? Тем не менее я заставил себя поесть досыта. Организм, в конце концов, не виноват в моем душевном смятении.
По иронии судьбы он пытался спрятаться в руинах того самого аббатства, которое некогда разрушил его отец.
Лучше оставаться слугой на конюшне, бастардом и найденышем, чем родиться втайне, расти в забвении и всю жизнь провести в тени и страхе, скрывая от всех правду.