Борис Пастернак слушал, как я читаю «Беззащитное существо», и хохотал по-жеребячьи.
Анна Андреевна говорила: «Фаина, вам 11 лет и никогда не будет 12. А ему всего 4 годика».
Цитаты Дмитрий Щеглов
Говорят, черт не тот, кто побеждает, а тот, кто смог остаться один. Меня боятся.
Б. тогда поймет, что он делает, когда перестанет говорить текст, а начнет кровоточить сердцем.
Кто-то заметил: «Никто не хочет слушать, все хотят говорить».
А стоит ли говорить?
… Торговали душой, как пуговицами.
«Успех» — глупо мне, умной, ему радоваться.
«Воспоминания» — невольная сплетня.
За номер я плачу 100 рублей в месяц, суточных не получаю, расходы огромные, и вспоминается мне рассказ о старом еврее, который сидит на ступеньках вагона мчащегося поезда и причитает: «Боже мой, Боже мой, сейчас кондуктор употребляет мою Розочку за то, что пустил нас без билетов, маленький Монечка написал в продукты, и вообще мы едем не в ту сторону».
Сказано: сострадание — это страшная, необузданная страсть, которую испытывают немногие. Покарал меня Бог таким недугом.
Ушедшие профессии: доктора, повара, актёры.
Впервые в жизни получила ругательное анонимное письмо, а то я думала, что я такая дуся, что меня все обожают!
Я кончаю жизнь банально-стародевически: обожаю котенка и цветочки до страсти.
Недавно прочитала в газете: «Великая актриса Раневская». Стало смешно. Великие живут как люди, а я живу бездомной собакой, хотя есть жилище.
Отсутствие вкуса – путь к преступлению.
Летний дурак узнается тут же, с первого слова. Зимний дурак закутан во все теплое, обнаруживается не сразу.
Со своими коллегами встречаюсь по необходимости с ними «творить», они все мне противны своим цинизмом, который я ненавижу за его общедоступностью.
В Ташкенте она звала меня часто с ней гулять. Мы бродили по рынку, по старому городу. Ей нравился Ташкент, а за мной бежали дети и хором кричали: «Муля, не нервируй меня». Это очень надоедало, мешало слушать её. К тому же я остро ненавидела роль, которая дала мне популярность. Я сказала об этом Анне Андреевне. «Сжала руки над тёмной вуалью» — это тоже мои Мули», — ответила она. Я закричала: «Не кощунствуйте!»
У всех есть «приятельницы», у меня их нет и не может быть. Вещи покупаю, чтобы их дарить. Одежду ношу старую, всегда неудачную. Урод я.
Есть же такие дураки, которые завидуют «известности». Врагу не пожелаю проклятой известности. В том, что вас все знают, все узнают, есть для меня что-то глубоко оскорбляющее, завидую безмятежной жизни любой маникюрши.
Как все влюбленные, была противная и гнусная, грозилась скорой смертью, а тот, в ком надо было вызвать тревогу, — лукаво посмеивался.